Танцующая пыль

[podarokmaru]

От переводчика. Дорогой мой друг и коллега, это, гм, не самая веселая история, зато... готичная) Тебе от всего сердца. Сов.


Оригинал тут: archiveofourown.org/works/620508
Танцующая пыль
Автор: Trash
Переводчик: myowlet
Пейринг, персонажи: беннода
Рейтинг: R
Жанр: драббл, зомби-апокалипсис
(и... переводчик косорук и не умеет оформлять шапки, сорри)

Саммари. Вот так мы и делаем деньги – я иду три квартала до кладбища с лопатой в три утра воровать трупы.

Вот так мы и делаем деньги – я иду три квартала до кладбища с лопатой в три утра воровать трупы.
Я продаю кости на углу, там, где знахари продают свои зелья и проповедники продают свою религию. Цена зависит от того, что вам нужно и насколько у вас отчаявшийся вид. Опыт научил меня, что чем отчаяннее ситуация, тем больше платят.
- Что угодно, - говорят они, - я вам отдам что угодно.
И я накидываю цену. Руки и ноги стоят дороже всего, не только потому, что они нужнее прочего, но и потому, что в них так много мелких костей, которые можно продать по отдельности.
Что эти люди потом делают с костями, я никогда не задумывался. Но иной раз они умоляют знахаря, размазывая сопли по лицу: «Моя жена… ее укусили, вы должны мне помочь».
Обычно знахари помочь не могут – эти люди все запускают, и помочь им не может никто. Знахарь говорит: «Лучшее, что я могу порекомендовать – это выстрел в голову» и продает им пулю за пять долларов.
Сложность в том, что люди такие оптимисты. К тому времени как укус начинает распространяться и кость гниет, уже слишком поздно.
На следующий день они являются ко мне и покупают новую бедренную кость за пятьдесят долларов. У меня есть деньги на жилье, они могут собрать своих возлюбленных по кускам. Счастливого исхода не бывает – это да. Болезнь не уходит. Но им об этом не скажешь.
Майк встает на дыбы, когда я иду воровать тела. Он уверен, что однажды я заражусь и сожру его заживо. Земля на кладбище освященная, так что, бояться, в общем, нечего. Что в зараженных хорошо – они не могут бегать так быстро, как живые.
В общем, от укусов страдают только тупые или влюбленные по уши.
Наша квартира на восьмом этаже. С тех пор как Майк попал в аварию, он не может спускаться на улицу по лестнице. Я каждое утро возвращаюсь домой с мешком костей и устало улыбаюсь – он сидит у окна и неизменно ждет.
- Я бы хотел помогать тебе.
- Знаю, - говорю я. – Но не хочу. Не хочу, чтобы ты рисковал.
- Честер. Мы оба знаем, что я ничем не могу тебе помочь.
Я не знаю, что и сказать, поэтому ничего не говорю и вываливаю кости на стол в гостиной.
- А что если однажды ты не вернешься? – говорит Майк, въезжая за мной в комнату на инвалидной коляске. – Какого хрена мне тогда делать?
- Такого не случится, - говорю я и отправляюсь на кухню за ведром с мыльной водой.
- А если все же?
Не то чтобы я никогда об этом не задумывался. Мысль о том, как Майк сидит у окна и ждет меня и, может быть, видит меня на улице и группу зараженных, которые набрасываются и кусают меня. И Майк молотит кулаками по стеклу восемью этажами выше и кричит.
Он же умрет там. Без телефона, без еды.
Эта мысль меня пугает.
И я включаю кран, чтобы вымыть звуки его криков из головы.
Он сменяет тему, и я иду в гостиную с ведром и тряпкой. Я беру плечевую кость и окунаю ее в ведро, тщательно отмываю мягкой тряпкой, вытираю полотенцем и кладу на стол.
- По телевизору… сказали, что болезнь передается по воздуху. Они так думают. – Он берет лучевую кость, которую я только что вымыл, и вытирает ее. – Они думают, что укусы – не единственный повод для беспокойства.
Бедренная кость, которую я мою, потянет на восемьдесят баксов. Из гостиной мне не видно в окно, что творится на земле, но небо видно, и оно кроваво-красное.
Скоро стемнеет, и зараженные выйдут на улицу. А утром их близкие придут ко мне покупать новые кости.
Майк смотрит на меня, у него усталый вид.
Я тоже устал от такой жизни.
Нам надо платить за жилье. И молоко в холодильнике уже просроченное.
Я не думаю, что сегодня пойду на улицу. Люди подождут. Отчаявшиеся люди, которые хотят починить безнадежное – они подождут.
Я кладу бедренную кость рядом с черепом, и Майк говорит:
- Нога – и голова рядом?
Я сажусь на стул рядом с его инвалидной коляской.
- А?
- Ничего, - слабо улыбается он и берет меня за руку. – Ничего.